Откуда берутся нечестные люди? Откуда берутся взяточники? Откуда берутся воры? Нечестные люди становятся такими уже с детства. Что нужно, чтобы ребёнок стал нечестным? Это очень просто. Для этого всего-навсего нужно родиться у лицемерных родителей. А уже лицемерные родители сами позаботятся о том, чтобы их ребёнок вырос нечестным человеком; взяточником, например, или .

Но, давайте обо всём по-порядку. И прежде всего необходимо сказать несколько слов о том, что такое лицемерие и кто такие лицемерные люди.

Лицемерие — это маска чистосердечия и добродетели, которой человек прикрывает свою неискренность и злонамеренность. Лицемерные люди — это такие люди, которые говорят одно, а думают и делают при этом совершенно другое.

Самое удивительное в том, что лицемерные люди не способны любить. Вы спросите, при чём здесь любовь? Я сейчас объясню, при чём здесь любовь. Любовь здесь при том, что лицемерные люди обречены на то, что в их жизнь никогда не придёт любовь. Но! Это вовсе не значит, что лицемерные люди не способны испытывать страстное сексуальное влечение к противоположному полу. Кстати, именно лицемерные люди и придумали, что сексуальная страсть — это и есть любовь. Но да сейчас не об этом. Итак, опьянённые сексуальной страстью, лицемеры объединяются в пары, создают семьи и рожают детей, тех самых, которых в будущем сами же и воспитают нечестными людьми.

Как Вы думаете, что требуют лицемерные родители от своих детей в первую очередь? Вы не поверите, но они требуют о своих детей честности! Никто так не требует от своих детей искренности и честности, как лицемерные родители. Но вот вопрос… Зачем, казалось бы, лицемерным родителям нужно, чтобы их дети были честными ? Суть в том, что лицемерные люди всё своё существование построили исключительно на том, чтобы обманывать честных и порядочных людей, в том числе и своих детей. Лицемерные родители в принципе не могут существовать в среде подобных себе, ведь лицемера не обманешь. Именно по этой причине даже друг с другом лицемерные родители не могут мирно ужиться и поэтому постоянно друг с другом грызутся, при этом даже не всегда скрывая эти свои истинные отношения друг с другом от своих детей.

Возникает некий парадокс. Казалось бы, с одной стороны, мы имеем перед собой родителей, пусть и лицемерных, но которые требуют от своих детей быть честными, а с другой стороны, при всём при этом, эти дети честными не становятся. Как же так?

А вот так! Первый закон воспитания честного человека гласит: «Честность воспитывается исключительно и только честностью». А что говорит второй закон воспитания? Второй закон воспитания говорит: «Подобное воспитывается подобным», что в народном переводе означает: «Яблоко от яблони недалеко падает» и что честного и порядочного человека способен воспитать исключительно честные и порядочные люди.

Итак, что мы имеем? Мы имеем лицемерных людей, которые вступают в брак без любви , которые рожают при этом детей и после воспитывают их нечестными людьми, давая им возможность в будущем стать взяточником или вором.

Кстати, анекдот на эту тему:
— Кем ты хочешь быть когда вырастешь, — спрашивают у ребенка лицемерных родителей, — прокурором-взяточником, или чиновником-казнокрадом?
— Космонавтом! — гордо отвечает малыш, лукаво поглядывая на своих счастливых родителей, довольных его ответом.

Теперь серьёзно. Для этого нам необходимо снова вернуться к любви. Почему к любви? Да потому, что любовь приходит исключительно к честным и порядочным людям, что и позволяет им затем, когда честные и порядочные люди станут родителями, воспитывать своих детей честными и порядочными.

Лицемерные люди не могут любить. Отсутствие любви в жизни лицемерных людей — это даже не наказание людям за их лицемерие, а это определённые последствия определённых причинно-следственных явлений. Здесь важно знать, что за своё лицемерие человек расплачивается сразу, а не после смерти (как многие ошибочно полагают, что каждый человек получит своё). Никаких «после смерти». За всё человек расплачивается сразу, как только что-то приобретает. И вообще, за любое своё отрицательное моральное качество, и не только за лицемерие, человек расплачивается сразу, как только обнаруживает это своё отрицательное моральное качество, как только проявляет это своё отрицательное моральное качество в жизни.

Самое хорошее в этом то, что здесь нет судьи. Всё происходит в результате причинно-следственных явлений, когда та или иная причина вызывает то или иное следствие. По большому счёту, здесь даже не следует употреблять такое слово как «расплата». Здесь по сути нет никакой расплаты. И даже сами лицемерные люди, которые по причине своего лицемерия сами себя лишили любви, они нисколько не считают это расплатой. Расплатой это скорее считают люди честные и порядочные, которые видят всё это со стороны.

Родители - неисправимые лицемеры

Вам, наверняка, уже встречалось нечто подобное на каком-нибудь сайте, в Facebook или Twitter:

«Ты предпочтешь:

1. Чтобы закончилась война в Сирии или чтобы твой ребенок никогда не болел?

2. Чтобы ученые нашли лекарство от СПИДа или чтобы твоя дочь блестяще закончила учебу и нашла работу, которая принесет ей деньги, славу и радость?

3. Чтобы ультраправые никогда не пришли к власти во Франции или чтобы твой сын победил в лотерее?»

Если вы не Йозеф Фритцль, то, скорее всего систематически, будете выбирать второй вариант, который гарантирует вашему чаду счастливую жизнь. Об этом пишет Стивен Асма (Stephen Asma) в эпилоге к книге «Против честности» (Against Fairness): «Если бы передо мной вдруг появился некий фантастический персонаж, положил на стол устройство и заявил, что я могу спасти жизнь сына, нажав на кнопку, но убью при этом десять других людей... то мой палец бы потянулся к ней, пока тот еще не закончил говорить».

Другими словами, в том, что касается нашего потомства, цель оправдывает любые средства, и плевать на последствия для остальных.

То же самое описывает и Лиза Миллер (Lisa Miller) в The New York Magazine: априори непоколебимые нравственные принципы тают как воск, когда речь заходит о детях.

В частности она использует вольную, но эффективную аналогию: «В заботе о детях, как и на войне, бывают ситуации, когда отстоять мораль просто невозможно».

Другими словами, человек может отбросить в сторону этику во время войны и вести себя как последний мерзавец, став родителем. Разумеется, в обычной жизни и за пределами зон военных конфликтов людям редко приходится принимать такие судьбоносные решения, однако это не отменяет того факта, что всем родителям почти каждый день приходится делать выбор между всеобщим благом и благом их потомков. В этих случаях речь, конечно, идет о куда более прозаических вещах, но они все равно делают родителей аморальными и в высшей степени двуличными людьми.

Рассмотрим приведенной Лизой Миллер пример. Уже поздно. Вы приходите домой после целого дня на работе и изнурительной поездки в общественном транспорте и внезапно обнаруживаете, что в волосах сына поселилась целая колония вшей. Но ему при этом завтра нужно сдавать переводной экзамен. В таком случае у вас есть две возможности.

Во-первых, вы можете потратить два-три часа уничтожение незваных гостей. Два захода специальным шампунем, 250 проходов электрорасческой, тщательная стирка всего постельного белья, воротников одежды и т.д. Да, и помножьте все это на число людей в вашей семье.

Готовы поспорить, что большинство родителей предпочтут второй вариант. Причем не из желания навредить окружающим, а потому что благополучие их ребенка важнее всеобщего блага. Кроме того, нет сомнений, что все, у кого пока нет детей, возмутятся таким решением и заявят, что если они станут родителями, то никогда не отправят ребенка в школу в компании вшей. Даже если это поставит под удар его успеваемость. Ну да, как же...

По сети уже давно гуляет одно выражение («Раньше у меня были принципы, но потом появились дети»), которое прекрасно отражает готовность родителей поступиться некогда казавшимися им непоколебимыми принципами.

Так, например, раньше вы клятвенно пообещали себе, что у вашего ребенка будут только экологические деревянные игрушки. Ну а что сегодня? Что это там сверкает в темноте в руках вашего чада? Да это же световой меч made in China из 100% полиуретана.

Раньше вы были твердо уверены, что ваш ребенок не будет смотреть телевизор как минимум до шести лет, или же что все ограничится дисками со «Спокойной ночи, малыши», потому что это хотя бы не придурочные Winx. Сейчас же ваш трехлетний сынишка умеет подключать интернет-телевидение и знает в лицо ведущего Жиля Було (Gilles Bouleau).

Хотя такой самообман и может вызвать беспокойство и бессонные ночи, его не назвать чем-то исключительным и из ряда вон выходящим. Все это - чистой воды прагматизм. Быть родителем, значит пожертвовать многими вещами (сон, плоский живот, возможность спокойно посидеть с газетой в туалете так, чтобы никто не досаждал вам рассказом о том, что случилось в школе).

Все это болезненно, но вполне нормально.

Как бы то ни было, нельзя допустить, чтобы все эти маленькие уступки не затмили собой куда более тревожное явление: мы можем с легкостью нарушить даже общепринятые нравственные ценности во имя светлого будущего наших детей.

До появления детей некоторые стремятся сделать все возможное для того, чтобы их поведение по-максимуму руководствовалось несколькими фундаментальными принципами (честность, вежливость, альтруизм), однако быть родителем означает взять на себя ответственность за другого человека, которая, по всей видимости, допускает любые сделки с совестью.

В подтверждение своих слов Лиза Миллер рассказывает о том, что американские родители не чураются любых интриг, чтобы помочь своим отпрыскам поступить в лучшие университеты. В частности она вспоминает городскую легенду о женщине, которая спала с членом комиссии (с согласия мужа), чтобы ее ребенка взяли в один из вузов Лиги плюща. Во Франции образовательная система построена иначе и не способствует такого рода поведению. Но это вовсе не означает, что французские родители не готовы с легкостью принести свои моральные ценности в жертву на алтаре благополучия детей.

Рассмотрим несколько конкретных случаев.

Место в яслях

Лиза Миллер говорит о войне, но борьба за место в яслях скорее напоминает о законе джунглей. И маме-львице наплевать, что у твоего львенка больше прав на него, чем у ее собственного.

Правила, требования, приоритеты... все это втаптывается в грязь во имя благополучия ребенка, а погоня за местом в яслях допускает применение любых обходных маневров и блата. Письма с просьбами и коробкой конфет (или даже парой купюр), слезливые истерики типа «Возьмите моего ребенка или я покончу с собой», изобретение страшнейших семейных проблем и обращения к высокопоставленному родственнику - все это совершенно обычное дело. Как бы то ни было, добившиеся своего родители обычно забывают (или делают вид), что по логике игры на выбывание они, вероятно, лишили места в яслях семью, которой оно принадлежит по праву.

Школьная карта

Еще один поразительный пример - это школьная карта (распределение детей по школам в зависимости от места жительства). Или, если точнее, полный провал этой системы. Ни для кого не секрет, что родители намеренно пытаются обойти правила и не чураются любой лжи, чтобы устроить ребенка в ту или иную школу.

Сложно не увидеть во всем этом уверенности, что обозначенное по системе учреждение недостойно их ребенка. Я лично знаю женщину, которая возмущается отношением к цыганам и восхищается Обамой, но предпочла зарегистрировать ребенка в IX, а не XVIII округе Парижа. Дело в том, что в предписанной для ее дочери школе «Слишком много детей, которые приехали во Францию непонятно откуда и едва говорят по-французски. Кроме того, они плохо ведут себя и потянут вниз даже хороший класс».

И это, разумеется, вполне типичный случай. С местом жительства мухлюют порядка трети родителей. Они придумывают все новые и новые способы обойти правила, причем не из-под полы, а на форумах в интернете, где теперь можно найти целые инструкции для тех, кто хочет обмануть закон, не нарушая его.

Семьям, которые не мошенничают и довольствуются уготованной им школой, совершенно не по душе, что их оттесняют куда-то на задворки образовательной системы.

Таким образом, благополучие и успех ребенка оправдывают любое мошенничество. И тем хуже для родителей, которые верят в необходимость равенства возможностей. Как бы то ни было, в случае моей «подруги» сложно не увидеть поведения, которое подозрительно похоже на нетерпимость с примесью расизма: уловки со школами способствуют формированию гетто и расслоению общества. Кроме того, оно поднимает не только вопрос этики, но и проблему подаваемого родителями примера. В возрасте семи или восьми дети начинают понимать, что их родители могут лгать или искажать правду. В результате, такая осознанная моральная двойственность передается от родителей к детям.

Логические последствия такой ситуации наглядно показаны в исследовании Института Джозефсона от 2009 года: 51% подростков в возрасте до 17 лет уверены, что для успеха в жизни нужно врать и мошенничать.

Добрый день! Я в разводе почти три года, инициатором развода была сама. Почему ушла от мужа с двумя детьми? Потому что устала плакать, терпеть унижения, чувствовать методичное разрушение мужем моей самооценки. Постоянная критика в духе «твоя работа — полная фигня, штаны просиживаешь» (к слову я работаю ассистентом в иностранной компании, у меня два высших образования), «что это за друзья у тебя такие», где ты была, почему не берешь трубку (тогда когда я за рулем или с двумя детьми там, где элементарно шумно). Но самым ужасным с самого начала было его отношение к моим родителям. Я с таким впервые в жизни столкнулась. Любая поездка на дачу с детьми вызывала сцену «ты разрушаешь семью». Ехать вместе отказывался. С его родственниками у меня были нормальные отношения, но это он почему-то воспринимал как должное. Так вот через 10 лет совместной жизни я-таки дошла до точки кипения (знаю, поздно, но я все над собой работала, уговаривала себя — я смогу, я справлюсь, я буду стараться, и он поймет, повзрослеет). Старший ребенок ходил во второй класс, младшая — в садик, я на работу, круговерть — кружки, домашние задания, родительские собрания, готовка, уборка. Его формулировка в ответ на мои просьбы разделять обязанности поровну: «Ну это вы как-нибудь сами» При этом функцию контроля он не упускал. Домой я шла с работы как на казнь, с порога ожидая очередного потока недовольства и критики. У старшего ребенка начались проблемы с поведением в школе, естественно, в них я тоже была виновата. Решала их, правда, тоже я — разговаривала с сыном, учителем, родителями одноклассников. Все старались, спасибо им за поддержку, но не муж. В какой-то момент поняла, что просто психологически не могу больше тянуть на себе все одновременно. Не могу. Дикость какая-то — вместо поддержки дома получать очередной плевок в душу. Зная прекрасно, что меня ранит, не стесняясь, сознательно делал больно, продолжая поливать грязью моих родителей, мои увлечения, работу. Ответственность за все наши проблемы, естественно, перекладывал на меня. Сама виновата, так себя ведешь, и точка. Я предложила сходить к психологу, предупредила, что больше так не могу и действительно думаю о разводе. Цели напугать его не было, хотелось как-то отрезвить, чтобы он, чёрт возьми, осознал, что нельзя вот так постоянно гнуть другого человека. Где любовь и поддержка? Разве такие отношения нормальные? К психологу удалось сходить пару раз после моих уговоров. После второго раза, помню, возвращались в машине домой — как же он был раздражен, что за дурацкого психолога ты нашла, пустая трата времени и денег! Ты дура! Боже, я плакала всю дорогу домой, ком в горле стоял — мы для чего ходили? Чтобы захотеть вместе разобраться. Захотеть не разрушить окончательно наш брак. Но, видимо, этого я хотела, он же продолжал «дожимать» меня эмоционально. Через полгода мы ездили на неделю с детьми и моей подругой в автопутешествие (пожалуй, это единственное, что нас тогда могло хоть как-то сплотить). В середине маршрута, в Литве, подруга от нас должна была отделиться и ехать по своим делам дальше в Питер, а мы — в Польшу. Три дня (так как постоянно присутствовала моя подруга) он был супер мужем и супер отцом, как только подруга уехала, опять пошло недовольство и раздражение. Я впервые тогда осознала почему — потому что он всегда следил за собой на людях, мнение друзей для него было главнее отношений в семье. Я как-то после этого спросила — почему люди всегда ценят и берегут чувства своих близких, а ты нет? Зато не ударить в грязь лицом перед окружающими ты можешь всегда, сорваться ночью, ехать им помочь — пожалуйста! А жене и детям — «это вы как-нибудь сами».
В общем, через полгода я подала на развод. Долго решалась, мучительно это решение мне далось. Как домоклов меч висела надо мной установка «ты лишаешь детей отца». Тем не менее, голова подсказывала, что в некоторых условиях дети гораздо больше рискуют вырасти моральными уродами, чем в неполной семье, а потом еще и перенесут модель отношений родителей в свою семью. В общем, в тот момент, как это ни странно, была мысль именно защитить детей от всего этого. Я сразу сказала, что расходимся мы, чтобы дети всего этого безобразия не наблюдали, но рассчитываю, что с детьми свое общение он как отец не прекратит. Зря я это сказала. Дальше пошла вообще какая-то не понятная мне ситуация. Я всячески способствую, чтобы наши отношения стали нейтральными, а договоренности касались только детей. Он продолжает сыпать оскорблениями, говорить, что предмета договоренностей у нас быть не может, что хочу, то и ворочу, короче. Брал ребенка старшего, через пару часов ребенок звонил со слезами «мама забери меня», я не знаю что делать — вмешиваться или нет, что-то они там не поладили. Возвращал ребенка не раз досрочно со словами «не так одет», » не то говорит» и пр. Через какое-то время я поняла, что таким образом бывший муж опять пытается достать меня, заставить нервничать, переживать. И плевать ему было на то, что орудием в руках был его собственный ребенок. К слову, такое отношение у него было только к сыну, его он тоже пытался ломать и воспитывать так. Потом пошел открытый шантаж — не дам согласие на выезд детей за рубеж на отдых, если ты не откажешься от алиментов. А на алименты, самое смешное, я изначально не подавала, надеялась, что по-хорошему договоримся, ну не любят мужчины делать это через суд. И вроде бы договорились, он отчислял нормальную сумму ежемесячно, боялся, видимо, что по суду получится больше. Но я хорошо зарабатываю сама, поэтому принципиального значения вопрос с алиментами для меня не имел. Общение наше с ним проистекало исключительно в письменной форме, потому что иначе от своих слов и договоренностей устных он частенько отказывался. Я этого не говорил, это ты сама все придумала и пр. Но даже в письменном общении намеренно оскорблял меня, мою маму, пытаясь внушить мне мысль, что «это мамаша тебе мозги промыла, а своих у тебя и нет». Если б не дети, я бы давно поставила его в игнор. Но я выбрала тактику игнорировать эти выпады, надеясь, что со временем обида его отпустит. Вот просто не замечать их и выуживать из писем только информацию о детях — когда и где они будут встречаться. На шантаж с алиментами не повелась, предложила в случае недовольством обратиться в суд. Но теперь понимаю, что вот этот материальный вопрос и грыз его больше всего с самого начала. Если обычно классической описываемой сценой после развода бывает — жена шантажирует тем, что не дает видеться с детьми, если только муж не станет платить алименты, то в нашем случае ситуация нелепо повернулась — я (муж) отстану от вас с детьми и перестану мотать вам нервы, если ты откажешься от алиментов. Я не шучу. Когда до меня, бестолковой, все никак не могло дойти, почему же он так себя ведет, он мне черным по белому об этом написал. А потом еще и пару раз напомнил спустя какое-то время. Также письменно. Недавно он женился. Если честно, я выдохнула — ну, думаю, теперь ему будет не до нас. Может, подобреет. Нет. После нового года написал — хочу дочку забрать на лыжах покататься. Только непременно на тех, которые ты (то есть я) купила, плюс рядом с вашим домом (мы живем с моими родителями в частном доме за городом), а еще я возьму с собой жену, пусть у дочки будет пример перед глазами спортивной и ухоженной женщины и любящих отношений в семье. Я промолчала, но после такого письма решила прекратить все отношения вообще, поставила его в игнор. Живу вот уже третий месяц не вспоминаю о нем, отпустила себя, перестала стараться делать хорошо там, где тебя унижают и унижают. К слову, я нормально выгляжу, слежу за собой, но это в данном случае не имело значения никакого, цель была унизить и почувствовать себя героем, вероятно. Так вот я не понимаю одного — как я могла просмотреть все это в человеке изначально, когда выходила замуж. А ведь он мне казался тогда лучше всех. Он действительно таким был, когда старался. Я понимаю сейчас, что он меня никогда не любил, ему просто нравился контроль, что я, дура, старалась еще больше, когда он давил. Но вот что делать с детьми сейчас? Я не могу создавать образ положительного отца, когда дети сами видят то, что он делает — шантажирует согласием, алиментами, срывает встречи, обещает, но не приезжает. Честно, я не хочу больше его обелять. Я понимаю, что он манипулятор каких поискать, лицемер и просто злой человек. Мне хочется оградить детей, хотя, опять же, если ему надо, он напоет им такого, что они будут визжать от восторга. Так вот происходит какое-то раздвоение — папиного поведения, стандартов поведения, которые он предъявляет к другим (другим нельзя опаздывать например), но не к себе. Как быть? Как себя защитить я знаю — полный игнор. Что делать с детьми? Буду благодарна за Ваш совет. Спасибо, что прочитали все это.

Ответ психолога theSolution:

В поведении вашего бывшего супруга прослеживаются признаки психопатии.

Объясните детям сущность и признаки психопатий

Находитесь в сложной жизненной ситуации? Получите бесплатную и анонимную консультацию психолога у нас на сайте или задайте свой вопрос в комментариях.

14 thoughts on “Как оградить детей от влияния бывшего мужа — лицемера и манипулятора? ”

1. Алиса

   Спасибо за Ваш ответ! У меня возникла пара вопросов, если можно. Если бывший муж прекрасно осознает, что унижает меня, на что он рассчитывает? Ведь это неконструктивно. Ведь интеллектом он не обделен и должен понимать, что в один прекрасный момент я просто прекращу с ним общение и договариваться о детях ему будет не с кем. Я понимаю, что таким образом, ему в очередной раз будет приятно рассказать всем, что именно я не даю ему видеться с детьми. Смешно, но в этом он обвинял меня с самого начала, хотя с детьми виделся (пусть редко, мотивируя это исключительно своей занятостью и командировками. Хех, помню, еще каждые полгода грозился уехать работать в другую страну чуть ли не навсегда, а я, мол, препятствую встречам. И слышать не хотел о том, что вообще-то дети болеют иногда). Ужасно на самом деле, я потратила столько нервов, пытаясь нейтрализовать отношения после развода. Но, видимо, как и в случае моей попытки сохранить семью (походов к психологу до развода), это нужно было мне одной, получается? Ведь при обоюдном желании люди всегда договариваются? Иначе ведь он у него и не появилась бы никогда такая дикая мысль — я больше вас не трону, живите как хотите, только откажись от алиментов… Вопрос — разве отец может не чувствовать вообще никакой привязанности к детям? Ведь не всё же время он такой. Он редко, но берет детей по одному, они гуляют. Да, он не помогает им ни в учебе, ни с кружками, не расспрашивает их об общении с друзьями. Он давно дал понять, что если они не научатся чему-нибудь или будут учиться плохо (а недоразвитыми он в письмах мне детей называет не стесняясь, хотя учатся оба действительно хорошо, но ему не интересно в такие подробности вдаваться…), то это исключительно из-за моих ошибок в жизни (мол, мне не надо было разрушать семью). Но ведь это просто слова, чтобы сделать больнее мне? Он же не может так чувствовать? Тем не менее, он пытается время от времени приобщить их к спорту — ролики, велосипед, лыжи. Стремится показать, как можно жить интереснее, как мне кажется. Вообще, у него всегда было какое-то нездоровое чувство соревнования — с кем из родителей интереснее, чьи дедушка и бабушка лучше время проводят, кто из соседей лучше живет, и так до бесконечности. Зачем??? Все разные. Ну катаешься ты с детьми на велосипеде — отлично, я этого не делаю, потому что мне интересны другие прогулки или, например, поход с детьми в театр или небольшое автопутешествие куда-нибудь. Ты — это ты, а я — это я. Дети выигрывают в любом случае от разнообразия занятий… Если честно, я не понимаю, что тут может взрослый человек не понимать. И я не понимаю такого неконструктивного поведения бывшего мужа. Да, контроль надо нами он потерял. Ну а дальше-то что? Трепать нервы до бесконечности? Есть ли шанс, что человек успокоится и начнет когда-нибудь нормально общаться (нейтрально)?

   И последнее — Вы порекомендовали обратиться к психологу, который поможет мне как родителю правильно разъяснить детям, как им эмоционально защитить себя от лжи и унижений отца, сохраняя с ним какое-то общение. Куда именно мне лучше обратиться? Спасибо Вам огромное за Вашу помощь.

   • Психопатия (расстройство личности)- это психиатрическое заболевание, неизлечимое, к сожалению. Считается самым опасным видом психиатрической психопатологии, относится к малой психиатрии. Психопаты — это сумасшедшие люди, которые не видят галлюцинаций. И это создает опасную иллюзии их адекватности и нормальности. Не нужно искать логику в поступках человека, у которого биологические проблемы в таком отделе головного мозга, как amygdaloidum (миндалевидное тело). Если вы хотите изучить тему психопатий подробно, прочитайте книгу Хаэра «Лишенные совести. Пугающий мир психопатов». Предварительно перед чтением накапайте валерьянки — это совет. После чтения этой книги ваши иллюзии развеются…

     Когда вы задали вопрос, где найти психолога, который вам объяснит все — у нас повисла пауза… Мы, конечно, надеемся, что вы выберете услуги нашей компании, благо мы от вас находимся на расстоянии одного звонка по скайпу:))) И у нас недорого консультироваться. И мы хорошие:))) (Вот такая нечаянная реклама самих себя)

     • Наталья

       Не соглашусь с вами, вы путаете понятия «псих» и » психопат», психопат это абсалютно психически внминяемый человек, с четкой оценкой происходящего, и когда он идет на какое либо преступление, моральное или юридическое, он понимает ответственность и последствия, но в силу скудного и поверхностного эмоционального мира всё равно идет на преступление, потому что чувство вины его корить не будет. Этих людей, в грубой форме, можно сравнить с дальтониками. Когда дальтоники, люди, не различающие цветов, скажем, переходят дорогу, для них все серое. Однако, они понимают, что верхний свет светофора обязательно красный и нужно стоять и так далее. Психопаты такие же в эмоциональном плане, то есть если случилась трагедия, чтобы никто не разоблачил, что они » дальтоники» , они плачут. Все гораздо сложнее. Но это не в коем случае ни душевно больные люди.

Вчера вечером гуляли с дочкой на детской площадке и с нами случилось как я считаю ужасное происшествие. Моя дочка и еще несколько девочек, все где-то от 5 до 6 лет, дружно катались с горок, были и еще другие дети намного младше. Катались с родителями с горок. Все было спокойно. Компанию девочек с которой играла моя дочка я постоянно держала в поле зрения, сидя на лавочке в метрах в двух от горок.

Подошла мамочка с девочкой лет четырех. Сразу попыталась приструнить компанию в которой играла моя дочка, чтобы уходили с городка, т. к. могут толкнуть ее дочку, но один папа с девочкой полутора лет ее остановил и сказал, что они очень осторожны и даже малышам помогают, если у тех что не получается. На этом вроде инцидент был исчерпан, мамочка отошла от горок на довольно приличное расстояние. Ее дочка пошла на горки (у нас комплекс наверно из 7 горок соединенных переходами) ей понравился шатающийся мостик отделяющий две самые большие горки от остальных, по которому не пропуская ни кого она ходила минут 10, т. к. малыши с этих горок практически не катались, они самые высокие, а компания в которой играла моя дочка из вежливости ее не трогала, но я видела, что девчонкам очень хочется кататься именно с этих горок.

Моя дочка подошла к этой девочке, (т. к. я сидела очень близко я слышала полностью их разговор) и очень вежливо попросила пропустить ее. Девочка поразмыслив немного посторонилась и пропустила мою дочку. Дочка аккуратно прошла по этому мостику, не пробежала, а именно прошла стараясь не сильно его качать. Как только моя дочка прошла мимо этой девочки, эта девочка как завопит, что ее толкнули и сильно ударили. Я сначала оторопел ведь я все видела и слышала как все происходило. В мгновение ока к моей дочке которая успела скатится с горки подлетает мамочка этой девочки начинает орать на нее матом и замахивается на нее. Не знаю хотела она ее ударить или проста замахнулась, ее руку схватил мужчина находящийся рядом и отдел в сторону. Не в грубой форме, но очень жестко сказав, чтобы забирала свою дочь и уходила с детской площадки. Оказывается это уже не первый случай когда ее дочь устраивает такой концерт на площадке и ее мамочка не разобравшись начинает наказывать других детей на кого показывает ее дочь. И как мне уточнили одним матом это не заканчивается, она может и ударить чужого ребенка. Жуть просто.

Если сказать, что моя дочка была очень расстроена это ничего не сказать. Она очень долга плакала, как потом мне сказала она не поняла как это девочка могла ее обвинить в том что она ее толкнула и сильно ударила ведь моя дочка очень осторожно прошла мимо после полученного разрешения. Это ее очень потрясло. Даже не то что на ее накричали.
Разве это нормально в четыре то года такое лицемерие?
Я просто в шоке.

Подавляющая гиперопека считается самым неблагоприятным типом семейного воспитания. Основным образом, она проявляется сильнейшим контролем со стороны родителей ребенка. Главным действующим лицом в данной жизненной ситуации считается «шизофреногенная мать».

Кавычки здесь неспроста. «Шизофреногенная мать» (schizophrenogenic mother) - термин, определяющий тип матери, доминирующей и не заинтересованной в потребностях других (Психологическая энциклопедия). То есть это совершенно здоровая женщина, не имеющая патологии.

Такой тип матери определяется сильной тревожностью и властностью. Она осуществляет постоянный контроль за действиями ребенка. Своей задачей считает расписать каждый его шаг (в тяжелых случаях - до пенсии оного) и зорко следит за четким исполнением написанного плана.

В трудную ситуацию детей ставит и амбивалентность таких матерей, из которой возникает двойная связь. В этой ситуации ребенок совершенно не понимает, чего хочет его мама. Она может сказать ему: «Иди гуляй», но при этом все ее движения, мимика, то есть невербальные проявления, будут кричать: «Стой здесь, не ходи никуда!». А дети, как правило, очень чувствительны к таким моментам.

«Шизофреногенная мать» не умеет проявлять любовь, материнскую заботу и ласку. Она не интересуется делами и проблемами своего дитя. Вся ее жизнь сосредоточена лишь на том, чтобы требовать с него постоянного подчинения, выполнения уже составленного ей распорядка. Например, ребенок приходит из школы. Она не станет интересоваться, как у него дела, как он играл сегодня с друзьями (и есть ли они у него вообще), что ему понравилось изучать. Ее интересуют только цифры: какие оценки получил.

При таком воспитании ребенок вырастает эмоционально холодным, не умеющим проявлять свои чувства к людям, человеком, который не чувствует социальных норм, правил общества; все его действия пассивны - он ждет распоряжений; у него отсутствуют какие-либо желания и интересы. Он не понимает окружающий его реальный мир, а мир не понимает и не принимает его, считая чудаком «не от мира сего».

Недаром Эрнст Кречмер, психолог, назвал склонных к шизоидному типу детей «мечтой и радостью матерей». Они никогда не осмелятся ослушаться, высказать свое несогласие или поступить по-своему.

При этом внутренняя жизнь ребенка будет яркой, бурлящей, фантазийной. Там он будет настоящим героем для себя, самостоятельно принимающим решения, мечтающим, ненасытным в деятельности. Но все это будет скрыто за каменной стеной, которая будет отрицательно реагировать на малейшее вторжение на «закрытую территорию».

Это классический пример того, как происходит патологическое развитие личности при неправильном воспитании. Именно вследствие этого формируется шизоидный («шиза» - «расщепление») тип акцентуации характера, который может перерасти в патологию различной степени тяжести.

Личностные особенности родителей оказывают существенное влияние на характер их отношения к ребенку. Ярким примером, подтверждающим это положение, является концепция шизофреногенной матери (Фромм - Райхманн, 1948). Шизофреногенная мать - деспотичная, властная женщина, которая эмоционально отвергает своего ребенка и одновременно вызывает у него сильную тревожность, мешает нормальному развитию своего ребенка из-за сильной потребности контролировать чужие жизни. Она стремиться быть безупречной в своих поступках и требует того же от других. Поэтому отец пассивно изолируется от семьи и позволяет своей жене окружить ребенка всеобъемлющей опекой. В результате ребенок уступает позиции и отказывается от внешнего мира ради безопасности, которую обещает всемогущая, противоборствующая мать, прячущая собственную ненависть и обиду за демонстрируемую заботу (Б. Суран, Дж. Риццо, 1979).

Годы спустя знаменитый клиницист, придерживающийся психодинамической теории, Фрида Фромм-Рейчман (Fromm-Reichmann, 1948), развила представление Фрейда о том, что холодные или чрезмерно заботящиеся о воспитании родители могут привести в движение шизофренический процесс. Она описывала матерей людей, страдающих шизофренией, как холодных, доминантных и незаинтересованных в потребностях ребенка. Согласно Фромм-Рейчман, эти матери говорят о своем самопожертвовании, но на самом деле используют детей для удовлетворения собственных нужд. Одновременно практикуя гиперопеку и отвергая ребенка, они дезориентируют его и тем самым готовят почву для шизофренического функционирования. Исследовательница назвала их шизофреногенными (вызывающими шизофрению) матерями.

Шизофреногенная мать - предположительно холодный, доминирующий и безучастный к потребностям других тип поведения. Раньше считалось, что такая мать может спровоцировать развитие шизофрении у своего ребенка.

Ребенок, не сумевший успешно пройти параноидно-шизоидную стадию, вступает в латентную фазу развития шизофрении. На этом этапе он не дает родителям поводов для волнений и выглядит как все нормальные дети, а часто даже кажется более нормальным, чем они (более удобный ребенок и кажется матери более нормальным - подобно тому, как умной мы называем послушную собаку, и наоборот). Такой ребенок быстро развивается, рано начинает говорить, легко отлучается от груди и привыкает к новой пище, быстро усваивает правила гигиены, редко плачет - одним словом, не доставляет матери беспокойства. Это значит, что ребенок боится проявлять свои собственные желания и настаивать на их выполнении; он существует, чтобы выполнять желания матери. Ситуация действительно страшная; но шизофреногенная мать воспринимает ее как прекрасную, а своего запуганного ребенка, не смеющего быть самим собой - как идеального. Требования шизофреногенной матери, ее ожидания и формируют у ребенка первоначальную систему «ложного я». Негативные ожидания сформируют, соответственно, «отвратительного ребенка»; но, как правило, шизоидные дети очень «правильные», послушные, честные - т.е. очень удобные для родителей и воспитателей. Из них вырастают такие же удобные для всех взрослые - со сложной системой «ложного я», отвечающей ожиданиям многих людей, которых шизоид считает опасными для себя. Но в какой-то момент баланс между полномочиями «истинного» и «ложного» я нарушается - «ложное я» становится все более автономным и контролирующим все большее число аспектов бытия шизоида. «Истинное я» катастрофически теряет ощущение как реальности мира, так и собственной реальности. Использование экстремальных методов для возобновления ощущения собственной реальности (эксцентричность) и характеризует фазу анормального поведения.

Несчастный ребенок при всем желании не способен соответствовать ожиданиям родителей. Выхода из этой ситуации нет; любое движение невозможно, как невозможно и само продолжение жизни. И шизофрения по Лэнгу представляет собой «особую стратегию, придуманную человеком для того, чтобы жить в непригодной для жизни ситуации».

Шизофреногенная мать - чрезмерная собственническая любовь, чрезмерное вмешательство в отношения ребёнка с другими детьми. Или холодность, отчуждение, садистские тенденции...

если человек не оправдывает собственных ожиданий - происходит раздвоение собственного Я.

"отвергающая мать", "сверхопекающая" и шизофреногенная матери - реальные матери, называемые так психиатрами и аналитиками за их патогенное влияние на своих отпрысков (см. СВЕРХ- и ШИЗОФРЕНОГЕННЫЙ).

Возникает вопрос: чем вызывается шизофрения? Почему у некоторых людей не развивается или слабо развивается распознавание сигналов, означающих уровни коммуникации? Причины этого Бейтсон обнаружил в детстве шизофреника, в его семейном окружении. Как показало детальное изучение "шизогенных" семей, с подробной киносъемкой, ребенок в такой семье находится в особых условиях, и ключевое положение в развитии болезни чаще всего занимает его мать. То, что при этом происходит, плохо вяжется с обычным представлением о материнской любви. В таких семьях мать "вгоняет" ребенка в шизофрению с помощью точно описанного механизма, который Бейтсон назвал "двойной связкой".

Прежде всего, надо расстаться с иллюзией, будто все матери любят своих детей. В нашей стране, где брошенные, отвергнутые матерями дети превратились в социальную проблему, можно было бы говорить об особой патологии, связанной с общественной катастрофой. Но гораздо раньше, в условиях "благополучного" буржуазного общества психологи заметили, что значительная доля матерей в действительности перестает любить своих детей в возрасте 5-6 лет. Эрих Фромм описывает в своей книге "Искусство любить" истерическое поведение таких матерей, выражающих в бурных сценах ненависть к своим детям, и советует верить этим чувствам. Объяснение, по Конраду Лоренцу, состоит в том, что общий всем приматам материнский инстинкт угасает, когда дети достигают указанного возраста. Но у человека воспитание ребенка втрое дольше, поскольку развитие мозга гораздо сложнее; это явление - так называемая неотения - привело к возникновению другого, чисто человеческого инстинкта материнской любви, действующего в течение всей жизни. Механизм этого сравнительно молодого вторичного инстинкта, как это всегда бывает в эволюции, менее надежен, чем действие древних инстинктов, и "включение" его после "выключения" первичного инстинкта часто не срабатывает. В таких случаях матери и в самом деле не любят своих детей, хотя по социальным причинам вынуждены изображать отсутствующее у них чувство. Конечно, эти несчастные женщины не понимают подсознательных процессов, о которых идет речь, но попытки обмануть подсознание к добру не ведут. Другая причина, мешающая развитию материнской любви, - это нелюбовь к мужу, сознательная или нет, которая сплошь и рядом переносится на ребенка.

Мать, не любящая своего ребенка, но вынужденная имитировать отсутствующее чувство, представляет гораздо более частое явление, чем принято думать. Она не выносит сближения с ребенком, но пытается поддерживать с ним связь, требуемую приличием. Ребенок, нуждающийся в материнской любви, инстинктивно тянется к матери, поощряемый ее словесным обращением. Но при физическом сближении у такой матери начинает действовать механизм отталкивания, который не может проявиться в прямой и недвусмысленной форме и маскируется каким-нибудь косвенным способом: мать придирается к ребенку по любому случайному поводу и отталкивает его, высказывая это на более абстрактном уровне, чем первичный уровень "материнской любви". У ребенка находится какой-нибудь недостаток, он всегда оказывается в чем-нибудь виноват; например, его любовь к матери объявляется неискренней, потому что он не сделал того или другого. Таким образом, ребенок воспринимает противоположные сообщения, выражающие притяжение и отталкивание , и обычно на разных логических уровнях: притяжение выражается в более простой и прямой форме, а отталкивание - в более сложном, замаскированном виде, с помощью несловесной коммуникации или рассуждений, ставящих под сомнение его любовь к матери.

Складывающийся таким образом стереотип связи между матерью и ребенком продолжается и тогда, когда ребенок идет в школу. Внушения матери в таких случаях тоже имеют двойной характер: на низшем уровне мать внушает ему, что он не должен драться с Петей, Васей и т.п., а на высшем, более абстрактном уровне - что он должен "защищать свое достоинство", "не давать себя в обиду", и т.д. Конечно, во всех случаях ребенок оказывается виновным, поскольку он не исполняет либо первого, прямого внушения, либо второго, косвенного. Этот конфликт между двумя уровнями общения, при котором ребенок "всегда виноват", и называется двойной связкой. Открытый таким образом механизм двойной связки вовсе не ограничивается отношениями между матерью и ребенком, но представляет весьма распространенную патологию человеческого общения.

Бейтсон иллюстрирует эти отношения клиническими примерами. Приведем один из них (G. Bateson, Steps to an Ecology of Mind, Ballantine Books, N.Y., 1972).

"Молодого человека, только что вышедшего из острого приступа шизофрении, навещает в больнице его мать. Обрадовавшись ей, он импульсивно обнимает ее за плечи, на что она отвечает оцепенением. Он отводит руку, и она спрашивает: "Разве ты больше не любишь меня?" Он краснеет, а она говорит: "Милый, ты не должен так смущаться и стыдиться своего чувства". Пациент едва смог пробыть с ней несколько минут. Сразу же после ее ухода он напал на ассистента, и его пришлось связать.

Конечно, этого можно было избежать, если бы молодой человек способен был сказать: "Мама, ведь я видел, что тебе было неприятно, когда я тебя обнял, что тебе трудно было принять мое чувство". Но у шизофренического больного такой возможности нет. Его глубокая зависимость и его опыт не позволяют ему комментировать поведение его матери, она же комментирует его поведение и вынуждает его принять всю законченную последовательность действий. При этом пациент испытывает следующие трудности:

(1) Реакция матери, не принимающей чувства своего сына, искусно прикрывается осуждением его жеста замешательства, а пациент, приняв это осуждение, отрицает тем самым свое восприятие происшедшего.

(2) Высказывание "Разве ты больше не любишь меня?" в этом контексте означает, по-видимому:

(а) "Меня надо любить".

(б) "Ты должен любить меня, а иначе ты плохой сын и виноват передо мной".

(в) "Ты ведь любил меня раньше, а теперь не любишь", и тем самым внимание смещается с выражения его чувства на его неспособность чувствовать. Для этого у нее есть основания, поскольку он также ненавидел ее, и он, соответственно, отвечает на это чувством вины, на которое она реагирует нападением.

(г) "То, что ты только что выразил, не было любовью"

Возникает безвыходная дилемма: "Если я хочу сохранить мою связь с матерью, я не должен показывать ей, что люблю ее, но если я не покажу, что люблю ее, я ее потеряю".

Вовсе не всегда такой конфликт приводит к катастрофическим последствиям. Здоровая реакция ребенка на бессознательное лицемерие матери - это сопротивление: почувствовав противоречия между требованиями матери, ребенок начинает их "комментировать", доказывая несправедливость матери и свою правоту. Но если мать реагирует резким запретом комментировать ее поведение (например, угрожая покинуть ребенка, сойти с ума или умереть, и т.д.) и тем самым не позволяет ему сопротивляться, то у ребенка подавляется способность различать сигналы, обозначающие характер коммуникации, что и составляет зачаток шизофрении. Иногда может помочь вмешательство отца, но в "шизогенных" семьях отец слаб и беспомощен.

Если ребенок имеет возможность сопротивляться противоречивым требованиям матери, это, конечно, нарушает спокойствие семьи, но у такого ребенка есть шансы вырасти здоровым: он научится распознавать сигналы, определяющие логические уровни сообщений. В более абстрактном требовании он распознаёт отрицание более конкретного, возмущается и не всегда повинуется, но отнюдь не смешивает две стороны "связки".

Иначе складывается дело, если ребенок не может сопротивляться. Ребенок учится не различать логические типы сообщений, делая тем самым первый шаг к шизофрении. На претензии матери он отвечает теперь искренним непониманием, так что его считают "ненормальным". А потом этот же шаблон отношений переносится на других людей; но это вовсе не значит, что такой ребенок непременно станет психически больным. Он ходит в школу, проводит время вне семьи и может постепенно научиться различать "сигналы переключения контекстов", если его отношения с "шизогенной" матерью были не слишком интенсивны. Может быть, он будет делать это не так хорошо, как другие; вероятно, у него не особенно разовьется чувство юмора, и он не будет так заразительно смеяться, как его друзья.

Специфика шизофреногенной матери заключается в злокачественной форме ее неспособности быть матерью. Эти псевдоматери получают полную власть над маленьким ребенком, зависящим от их помощи. Более благоприятной формой шизофреногенной матери (Pankow, 1968) являются т. н. дети матери, ожидающие от своих собственных детей, чтобы он; обращались с ними как их матери.

Мать, индуцирующая психосоматическое расстройство, реагирует либидинозно лишь на дефекты и болезни своего ребенка, в противоположность матери, индуцирующей перверсию, у которой либидинозно загружены все действия, касающиеся здорового тела ребенка, напр. церемония мытья, одевания, манипулирования мужскими или женскими гениталиями ребенка. Обе матери игнорируют при этом растущую идентичность Я ребенка. С последней обращаются как с вещью, либидинозно занятым предметом, а не полноправной развивающейся личностью.